[nick]Elizabeth Mora[/nick][status]пылаю в сердцах[/status][icon]https://s9.uploads.ru/u72He.png[/icon][character]<div class="pr_name">Элизабет Мора, 20</div>Мамка будущего водного хулигана</a><br>[/character]

[indent] Вокруг так много незнакомых людей, что даже если захочешь стать чуть более значимым, чем ты есть, у тебя все равно ничего не выйдет: люди всегда думают о себе, ведь как иначе, когда эгоизм и себялюбие входит в стандартный пакет комплектации и при всем желании ты не сможешь избавиться от этой «навязчивой» функции. Они предпочитают не видеть то зло, что творится рядом с ними, каждый раз опуская взгляд ниже или запирая его в пространстве яркого света экрана мобильного телефона или белоснежных страниц любимой книги, где каждое прочитанное слово болью отдается во всем теле. Ты думаешь, что сможешь уговорить собственную совесть, придумав веселую сказку, как вон тот «добропорядочный» господин поможет нуждающемуся человеку вместо тебя, но кого хочешь обмануть, если знаешь наверняка – таких как ты, испорченных собственной гордынью и надуманными убеждениями, гораздо больше. Внутри четко понимаешь, какой же на самом деле гнилой человек и жаль, что родители в детстве не научили тебя состраданию, но главный аргумент все равно остается значимее всего остального: «человека нельзя перевоспитать, так зачем же стараться быть тем, кем не являешься?». Красивая стена защиты, безусловно, вот только совесть все равно возьмет верх над эгоизмом и тогда ты сможешь сполна ощутить всю эту боль, которая копилась долгими годами внутри; возможно если бы ты помог, то сохранил одну жизнь, а не дал ей провалиться под толстый лед безнадежности, не дав единого ни шанса снова выбраться на свет. Слишком печально, слишком реально, слишком подходит для нее.
[indent] Она пробирается сквозь плотную толпу и хочет, что бы хоть кто-нибудь увидел, как же ей тяжело внутри – смог ощутить всю ту боль, скопившуюся толстым чёрным клубком, с которой она каждый раз просыпалась и засыпала на протяжении всей жизни, улыбаясь самой обворожительной улыбкой, стоило только увидеть друзей или знакомых их семьи. [float=right][/float]Хочет, что бы хоть кто-то без сарказма и издевки спросил, все ли у неё хорошо и искренне захотел помочь выбраться из этого переполненного улья, в который превратилась её жизнь. Хочет кричать до хрипа и саднящей боли в горле, рыдать, надеясь, что влага заберет с собой ужасные воспоминания из детства и дарует ей новую жизнь, вдалеке от всего. Хочет, но вместо этого продолжает идти в неизвестном направлении в доме, переполненном незнакомыми ребятами из соседних школ, желающих на халяву надраться дешевого пива и снять одну из горячих черлидерш в соседней спальне. «Ты же хорошая девочка?», - проносится в голове такой знакомый, грубый голос и она закрывает глаза, сглатывая подступившие солёные слёзы. Да, она всегда была хорошей девочкой: именно он научил её быть именно такой – сговорчивой куклой в руках безумного кукловода.
[indent]Элизабет оглядывается, стараясь отыскать в этой темноте лицо подруги, но яркие вспышки света ослепляют её и она отворачивается, натыкаясь на танцующую незнакомку. Та, явно уже подвыпившая, начинает бессвязно пускать в ход грязные словечки, но Лиз мгновенно прерывает её, извиняется – слишком проникновенно, как ей кажется самой – и снова исчезает, проваливаясь в поиски знакомых серых глаз соседки по парте. Крис была, пожалуй, её единственной близкой подругой со времен младшей школой и очень часто устраивала вечеринки такого масштаба в доме своего бойфренда, чьи родители заправляли несколькими закусочными на побережье ЛА и только и успевали менять сломанные столики в гостиной после очередной «классной» попойки обезумевших школьников. Крис в отличие от Лиз была открытым человеком и легко находила общий язык с едва знакомыми людьми и каждый раз, утягивая девушку на такие сборища, надеялась, что и она сможет хоть немного расслабиться и познакомиться с новыми ребятами – может даже и парня отыщет: подруга каждый раз негодовала, как это в свои семнадцать она до сих пор одна, вот только как можно было сказать ей, что она уже очень давно заперта в ловушку, построенную собственным отцом? Бэтти до сих пор была удивлена, что он отпустил её одну, ведь она знала, как он ревностно относится ко всему своему – в последний раз, когда знакомый парень провожал домой после вечерних курсов, отец сломал ему нос, но дело быстро замяли. Впрочем, как и всегда.
[indent]Девушка незаметно покидает зал [как будто кому-то вообще было дело до её существования] и идет прямо по коридору осознавая, что давящий шум высокочастотной музыки постепенно спадает до максимально комфортной отметки. Она медленно обследует каждую из комнат, но натыкается либо на запертые изнутри двери, либо пустующую обстановку, тонущую в плотной темноте. Монотонные действия открывают перед ней совершенно новый уровень – Лиз заходит в гостевую спальню и натыкается на парня подруги – Чеда: тот склонился прямо над темной дубовой стойкой, блестящей в приглушенном свете микроскопических ламп, рассыпанных по всему потолку. «Красиво», - думает она и входит в помещение, оставляя дверь немного приоткрытой – здесь музыка почти не слышна, хоть тело все равно продолжает слегка вибрировать от исходящих от больших усилителей волн. Девушка внимательно всматривается в цветные бутылки позади стойки, пестрящие яркими этикетками и необычными названиями; одна из них [старый добрый джек для затравки] стоит прямо перед парнем почти полностью пустая. Лиз тихо подходит к знакомому и касается его плеча, стараясь развернуть молодого человека прямо к себе; он еле держится на ногах и с трудом фокусирует взгляд стеклянных глаз на ней, а когда наконец всматривается в лицо и узнает его, то глупо улыбается и стирает рукой оставшийся белый порошок на кончике носа.
[indent]- Эй, Чед, привет. Девушка скованно улыбается и складывает руки на груди, стараясь закрыться от пристального взгляда темных глаз: она почти физически ощущает его на своем теле и считает секунды до того момента, когда сможет сбежать куда подальше от них. – Ты не видел Крис? Мне нужно с ней поговорить. Я подумала, что вы вместе и решили немного отдохнуть от гостей. Она приподнимает бровь и ждет реакции парня, но вместо этого лишь тяжело вздыхает и разворачивается на каблуках босоножек, что бы покинуть комнату: - Ладно, забудь, сама её найду. Чувство досады разливается внутри, но слишком быстро сменяется совершенно другим – страхом. [float=left][/float]Горячая рука больно смыкается на ее предплечье и она невольно дергается ощущая, как кожу начинает неприятно покалывать – в голове мгновенно срабатывает тревожная кнопка, а градус напряжения в комнате вырастает на несколько делений. Парень стоит прямо перед ней и внимательно заглядывает в глаза, словно старается отыскать на дне болота потерянное сокровище, пропавшее кучу лет назад. Лиз пытается отступить назад и  вырваться из хватки, но рука лишь сильнее сжимается на белоснежной коже оставляя ярко-красные отметины.
[indent]- Отпусти. Спокойно начинает девушка, стараясь успокоиться и выровнять дыхание. «Это просто недоразумение, он выпил лишнего и не понимает что делает – это ведь так логично». Всего пара вразумительных фраз и он отпустит её, вот только в этот раз пришлось избавиться от сценария счастливой концовки и начать импровизировать. – А ты красивая. И почему я раньше этого не замечал, ведь столько раз видел вас с Крис вместе? Чед вплотную подходит к девушке и закрывает своей массивной фигурой почти все пространство, нависая над ней и показывая свою силу и мощь – отличный способ еще сильнее запугать жертву и подавить все попытки самозащиты. Его руки смыкаются плотным кольцом на ее талии и он прижимает испуганную девушку еще ближе к своему горячему телу. Элизабет упирается руками в грудь и старается вырваться, но он намного сильнее и на попытки освободиться лишь тупо улыбается. – Не сопротивляйся, тебе обязательно понравится и Крис даже об этом не узнает. Он прижимает ее спиной к барной стойке и она дергается от боли чувствуя, как деревянная резьба впивается в тонкую кожу. Своим телом он держит ее в ловушке, а руками исследует каждый дюйм тела – одна слишком быстро оказывается на ноге прямо под темной юбкой, вторая приподнимает край теплого свитера, оголяя живот. Девушка стоит словно парализованная, а в голове всплывают образы из прошлого, совсем недавнего прошлого: за окном темная ночь, она сидит в своей комнате сложив ноги прямо перед собой на большой кровати и читает книгу, подаренную Крис на день рождения; негромко играет музыка, создавая идеальный фон и нужный настрой для полного погружения в историю, а на полу, рядом с кроватью лежит верный спутник и самый преданный друг – лабрадор, громко сопящий во сне. Сказочный образ слишком быстро превращается в осколки, стоит ей увидеть на пороге комнаты Его – он снова выпивший, а глаза горят опасным огнем, не предвещающим ничего хорошего. Вскользь спрашивает о том, как у нее дела в школе и какие планы на выходные, но не может так долго говорить о глупостях в таком состоянии и садится рядом с ней на кровать. Она знает, что будет дальше, но все равно испуганно смотрит на него и машинально отодвигается дальше, сильнее кутаясь в халат и надеясь, что в этот раз все окажется совсем иначе, так, как должно быть в нормальных семьях, где отношения священны и являются примером для остальных. Но как всегда она оказывается неправа. Он мгновенно валит ее на кровать и почти вдавливает в жесткий матрас под тяжестью собственного веса – он что-то говорит, но она настолько напугана, что не может адекватно воспринимать информацию; его руки блуждают по ее телу, задерживаясь на каждом изгибе и выпуклости. Он грубо вторгается в ее пространство, углубляя поцелуй и исследуя языком почти каждый сантиметр, больно кусает губы и громко стонет, пряча звук в ней. Лиз хочет бороться, хочет, что бы все это прекратилось, но продолжает лежать безвольной куклой не предпринимая никаких попыток; мозг неистово кричит «перестань», но тело все равно не слушается и поддается лишь его командам, словно она его личная игрушка, которой так приятно скрасить темный холодный вечер. Слезы стоят в глазах, но она продолжает держать их в себе, лишь тихо всхлипывая – он слышит, чувствует это и только сильнее заводится, словно открывает для себя второе дыхание. Руки уже оттягивают резинку нижнего белья, он стремительно оказывается в ней, а с губ срывается громкий крик; она старается повернуть голову в сторону, но он больно хватает ее за подбородок и без слов дает понять, что хочет самолично видеть этот страх в детских глазах. Преград больше нет, мокрые дорожки пятнают бледные щеки и падают прямо на подушку. Он хрипит, двигается все быстрее и приближается еще ближе, что бы произнести свою любимую фразу «ты же хорошая девочка?» - его тяжелое дыхание опаляет ухо и она невольно морщится, стараясь выбраться из его хватки и прекратить этот акт насилия, но он лишь усмехается и содрогается всем телом, наполняя комнату своим криком.
[indent]Быстро покидает комнату, желая спокойной ночи и целует в лоб, как это делал с самого детства, а девушка перекатывается на другой бок, заворачиваясь в теплое одеяло и смотрит стеклянным взглядом на фотографию прямо перед собой на маленькой прикроватной тумбочке. Тело бьет мелкая дрожь, а холод проникает в каждое укромное местечко, не останавливаясь ни перед чем. Она чувствует себя вновь униженной, но ничего не может поделать и только отсчитывает минуты до своего отъезда в университет надеясь, что тогда все прекратится и она сможет навсегда забыть об этом отрезке своей жизни. Слёзы продолжат бежать по щекам, промочив тонкую ткань наволочки; девушка обещает себе, что завтра все будет совсем иначе, но и сама понимает, что это лишь жалкие попытки успокоить саму себя – маленький зверек всегда будет жертвой.
[indent]Быстро Тёмные воспоминания копошатся в голове, каждый раз доставая из закромов самые страшные ощущения беспомощности и безнадежности – девушка чувствует себя дешевой игрушкой, созданной для удовлетворения мужских потребностей в любой подходящий момент; она представляет, как сложилась бы ее жизнь, будь мама рядом, но к своему великому сожалению даже не может вспомнить черт ее лица, улыбку, светлые глаза, которые каждый раз словно горели неизведанным огнем, способным спалить неприятеля. Она слишком быстро ушла и оставила ее наедине с самым страшным кошмаром любой девочки. Элизабет снова переносится в настоящее, ощущая горячие ладони парня на своем теле и словно какой-то защитный механизм мгновенно срабатывает: пытается выбраться из его хватки, кричит, брыкается, но он намного сильнее её, да еще продолжает улыбаться своей гадкой улыбкой от которой по коже бегут мелкие мурашки. – Чед, отпусти меня! Девушка выворачивается из крепкой хватки молодого человека и кусает за ладонь, оставляя красные разводы. Парень дергается, но быстро хватает Бэтти снова и запихивает в самую дальнюю комнату, наглухо закрывая за собой толстый замок. Она слышит его смех по ту сторону двери, но лишь продолжает бить по дереву, надеясь на чудесное спасение. – Остынь, поговорим с тобой чуть позже, - его шаги мгновенно затихают в коридоре.
[indent]Элизабет последний раз бьет по двери и отходит в приятным полумрак комнаты – небольшая гостевая комната с отдельной ванной комнатой, посередине стоит большой мягкий диван, а напротив -  камин, искусно выложенный темными камнями. Она подходит к нему поближе и, присаживаясь на корточки, заглядывает в пустующую выемку, закоптившуюся благодаря черному пеплу. Рядом, прямо в маленькой плетенной корзинке, лежат аккуратно сточенные дрова, словно в этой комнате принимали гостей чаще обычного. Выстраивает непонятную пирамиду из них, берет с верхней полки коробок охотничьих спичек и поджигает камин: огонь мгновенно охватывает все поленья и наполняет ярким светом помещение; подносит ладони чуть ближе, словно хочет впитать под кожу жар огня и едва заметно улыбается – глупо, но в этот момент она чувствует себя почти как дома. Девушка встает на ноги и отряхивает от пыли колени, возвращается к двери и замечает аккуратную темную тележку, наполненную доверху спиртными напитками: рука невольно тянется к бутылке Джека. Одним движением Лиз свинчивает крышку и делает большой глоток, мгновенно ощущая, как горючая жидкость мгновенно вяжет язык. В голове снова просыпаются события последних десяти минут: горячие руки парня, его настойчивость и желание получить то, что хочется, потому что в своем детстве так никогда и не услышал от родителей заветного «нет». Все это словно снежным комом катится на нее и она просто не может остановиться – еще чуть-чуть и девушку втянет в эту ледяную ловушку. Руки трясутся, каждая клеточка теля тонет в горячей злости, и сил сдерживаться больше нет – ей хочется все ломать, крушить, смотреть, как целое превращается в мелкие осколки и лишается всей своей красоты. Рука с бутылкой поднимается над головой, она смотрит на огонь невидящим взглядом, размахивается и точно попадает в камин – оседает на колени, прислоняется лбом к холодному полу и тихо плачет, стараясь выгнать из создания звук бьющегося стекла.
[indent]Боль словно разъедает её изнутри – кислота прожигает каждую клеточку тела, заставляя кричать все громче в этом потоке бессвязных мыслей; руки сжимаются в кулаки, Элизабет бьет ими плотную доску паркета, стирая костяшки пальцев в красное мясо. Слезы словно не хотят останавливаться, смачивая спасительной влагой бледные щеки – еще чуть-чуть и она точно сойдет с ума: тяжело бороться в одиночку без нужной поддержки – она вспоминает своего брата Линча, которому всегда было не до нее и слезы с новой силой затапливают её щеки. Он бы мог её забрать из этого ада, мог бы стать опекуном и проводить рядом хоть малую долю своего времени, но у него давно была своя жизнь в которой не было места для надоедливой младшей сестры. Да и как она могла рассказать ему про свой самый страшный секрет? Секрет убийцы. В нос неприятно ударяет запах гари и Лиз приподнимает голову, что бы понять, в чем дело, но внезапно теряется – бутылка с алкоголем разбилась между камином и окном и теперь, прямо перед ее глазами, тяжелые портьеры были охвачены ярким пламенем. В голове щелкает: она понимает, что должна сбить пламя, что бы пожар не распространился по всему дому, поэтому быстро вскакивает со своего места, подбегает к дивану и стягивает жесткое покрывало, с помощью его надеясь погасить жаркое пламя. Элизабет стоит в нерешительности, крепко сжимая в руках материю и делают три успокаивающих вздоха, но руки все равно продолжает бить мелкая дрожь. [float=right][/float]Подлетает почти вплотную и начинает бить грубой материей портьеры, но пламя, кажется, разгорается еще сильнее – маленький язычок огня попадает ей прямо на правый рукав кофты, заставляя ткань мгновенно загореться. Девушка ошарашенно смотрит на руку ощущая, как кожу начинает покалывать, но пребывает в полном смятении, пока не наталкивается взглядом на темную дверь – мгновенно открывает ее и оказывается в ванной комнате. Подлетает к раковине, открывает кран с холодной водой, но вместо спасительной влаги слышит громкий гул по трубам.
[indent]Безумие сковывает ее разум, а слепая боль от раны заставляет громко кричать. Девушка пытается сорвать горящий рукав, но мгновенно опаляет кожу на пальцах; рана становится все глубже, боль – сильнее, а пустые слезы лишь бесполезнее. Она возвращается в комнату, находит покрывало и, заворачивая в него руку тушит пламя – перед глазами прыгают яркие пятна, голова неприятно кружится, а руки бьет нестерпимая дрожь. Аккуратно, стараясь не повредить еще сильнее, она разворачивает руку и замечает, как огромная рана растекается по предплечью – её мутит, но она продолжает смотреть надеясь, что это как-то поможет делу. Ноги больше не слушаются, Элизабет садится на пол, прижимая руку к груди и сильно жмурится, надеясь что столь глупое действие сможет избавиться от боли, но лишь сильнее сжимает зубы и разрывается рыданиями. Яркая вспышка парализует все ее сознание: в соседней комнате продолжает пылать огонь, но она не может сдвинуться с места, плитка такая холодная, манящая; она кладет руку поверх источника прохлады и закрывает глаза – она так давно хотела, что бы все ее страдания закончились, может, время наконец-то пришло?

[nick]Elizabeth Mora[/nick][status]пылаю в сердцах[/status][icon]https://s9.uploads.ru/u72He.png[/icon]

««««««
Just gonna stand there and watch me burn?
That's alright, because I like the way it hurts
»»»»»»

[indent] Слепое отчаяние слишком часто приводит к безумию, власти которого сложно [невозможно] противиться: твой крик тонет в безмолвной тишине, а молитвы, эхом отдающиеся в собственной голове, больше не имеют никакого смысла; разве вера привела тебя к этому? Все чаще думаешь о том, за что же терпишь эту боль, разносящуюся по всему телу точными ударами и каждый раз просишь прекратить, почти физически ощущая, как собственная душа разрывается на мелкие куски – разве ты это заслужил? Прокручиваешь в сознании события прошлого, но это словно продираться через плотный слой воды: давление возрастает и как будто в тайне желает тебя стереть в порошок; пытаешься сосредоточиться, собираешь по осколках хрупкие воспоминания и замираешь от ужаса – не ты ли, всего лишь пару часов назад мечтал о скорой смерти, поддавшись безумным мыслям в голове? Оно [безумие] ежесекундно уничтожает тебя, но медленно, что бы ту почувствовал всю боль, копившуюся долгим годами в теле: душит своими эфемерными руками лишая дорогого воздуха, наполненного слезами надежды; топит в море безнадежности, утаскивая на самое дно – легкие словно вырезают тупым ножом, а сил кричать больше нет – вода забирает последнее слово; кидает в жаркое пламя отчаяния наблюдая, как языки огня пожирают плоть, превращая когда-то прекрасное творение природы в обугленную головёшку. В такие моменты, сам того не осознавая, мечтаешь о скорой смерти даже не задумываясь о последствиях: какая разница, если реальность доставляет так много боли? Вспоминаешь рассказы бедолаг, очутившихся по ту сторону и спасенных усилиями настойчивых докторов, думаешь, анализируешь, прикидываешь; просыпаешься и засыпаешь с мыслью о холодном лезвии ножа и каждый раз, как заходишь на кухню, с трудом отрываешь взгляд от рукоятки. Безумие уже отравило сознание сладковатым ядом – осталось совсем чуть-чуть и оно снова одержит власть: разве твоя жизнь так уж важна в этой веренице событий? Этот мир, истории о котором слушал взахлеб и так хотел увидеть воочию, буквально за поворотом – жаль, что тебя обманули и впереди лишь непроглядная пугающая тьма. Ты так прекрасен в своей наивности.
[indent] Девушка понимала, что умирает – еще пару мгновений и она сможет перейти незримую черту, разделяющую два мира и оказаться на той стороне: сколько рассказов она слышала, сколько откровений читала и как часто современные режиссеры любили освещать тему загробной жизни в своих творения – Привидение с Патриком Суэйзи идеальный тому пример. Может, и она сможет собирать монетки и начнет кидаться ими в надоедливых людей? Тело почему то стало одновременно легким и таким тяжелым – она чувствовала холодную плитку в ванной комнате, ощущала, как жар из соседней комнаты почти лижет ее ноги, но одновременно с этим словно смотрела со стороны и не могла найти никакой связи с девушкой, лежащей прямо под ее ногами. [float=right][/float] Она парила, поднималась все выше и выше, почти касаясь потолочных балок и безучастно наблюдала за тем, как огонь пожирает все на своем пути, с невообразимой скоростью перекидываясь на новую комнату, похожий на дикое животное, изголодавшееся по свежей плоти и крови. Крики страха и отчаяния наполняли дом; всеобщая паника вылилась в невообразимое нечто, способное уничтожить все на своем пути – наверняка в этой давке кто-то пострадает, наверняка кто-то умрет и во всем будет виновата лишь одна. Что-то душит – Лиз рефлекторно хватается незримыми руками за горло, словно хочет стянуть железный обруч, но замечает, как темный дым заполняет маленькую комнату, отравляя своим ядом и дурманя сознание – кричит, но никто не слышит, пытается привлечь внимание, но никто не видит; тело девушки так и лежит на холодной плитке, а рука утопает в густом потоке крови.   
[indent] Яркий свет затапливает всё вокруг – такой теплый, он снова зовет её. Неужели это конец? Бетти тянет руку и касается незримой материи, ощущая на пальцах яркую вспышку огня – он не опаляет, лишь согревает своей энергией и словно приглашает дальше – «сделай шаг, еще один, тебе обязательно понравится». Поддавшись, она медленно идет вперед, словно охотник высматривающий жертву на охоте; вместо ружья ослепляющее желание распрощаться с жизнью, а в качестве жертвы – загробный мир. Девушка идет, свет успокаивает, манит все дальше и нашептывает на ухо сладкие речи – забудь, доверься, успокойся – заворожено смотрит вдаль и как будто видит зеленую рощу, сверкающую в лучах солнца на той стороне; еще шаг и она навсегда покинет этот мир. Оглядывается назад и видит себя – брошенную, покинутую всеми – пожар разгорелся так внезапно, что наверняка никто даже и подумать о ней не успел; Чед наверняка сбежал самым первым и теперь хвастался перед ребятами по команде, как самоотверженно помогал остальным выбираться из полыхающего здания. Именно из-за него она теперь готовилась проститься с жизнью, сгорев заживо и оставив о себе лишь пару детских фотографий – интересно, Маркус будет грустить? А как же ее сводная сестренка, которая каждый раз очаровывала своими забавными рассуждениями и мечтами о будущем? Может, нужно просто сделать последний шаг и встретиться со своей судьбой?
[indent] В голове мелькают картинки из прошлого, но светлых так мало – после смерти матери она, кажется, даже и не знала, что такое любовь. Отчима словно подменили: из человека, которого Лиз считала отцом он превратился в настоящее чудовище, умело манипулирующее детским сознанием. Она всегда мечтала о нормальной семье, где мама с папой рядом, окружают своей заботой и самоотверженно дарят бесконечную любовь: совместные прогулки до ближайшего супермаркета, поездки за город на озеро, путешествия в другой штат и продолжительные прогулки по лесу – девушка постоянно слышала рассказы одноклассников о летних каникулах и в тайне завидовала. Быстро смирилась, но все равно была готова отдать все [накопленные тридцать шесть долларов не спасли бы ситуацию], что бы вернуть маму – до сих пор помнила сладковатый запах её духов и теплые объятия по вечерам перед самым сном. Она так скучала, так хотела увидеться с ней снова и вот эта возможность, шанс навсегда остаться с родной душой и быть любимой и плевать, что в другом измерении и времени – Элизабет готовиться сделать последний шаг, но реальность мгновенно возвращает обратно.
[indent] Холодный воздух пощипывает кожу, пробегаясь мурашками по всему телу – она ощущает чужие губы на своих и распахивает глаза. Звуки смешиваются в непонятный коктейль и болезненно давят на уши – чужие крики, плач, громкий кашель, сигнальные огни пожарной службы, треск горящих досок полуразрушенного дома. [float=left][/float] Она прислушивается к собственным ощущениям и чуть ли не задыхается от боли: на руке словно решили разогреть яичницу и положили сверху несколько десятков раскаленных углей – жар буквально поглощает кожу, стараясь пробить себе путь сквозь плоть до самой кости. Здоровой рукой нащупывает траву и понимает, что лежит на холодной земле рядом с местом происшествия, а рядом на коленях стоит мужчина. Ее кофта разодрана, грудь ничем не скрыта, а чужие губы продолжают упорно касаться её, продувая воздух в легкие – Лиз испуганно приподнимается и бьет незнакомца здоровой рукой по лицу, оставляя красный след от пощечины. Тот потрясенно смотрит, но девушка не теряется и принимает сидячее положение, заворачиваясь в остатки своей кофты, стараясь спрятаться от пронизывающего взгляда незнакомца.
[indent] – Ты что, спятил? Какого черта решил раздеть меня в мартовский холод?! Давно женской груди не видел, извращенец? Девушка отодвигается чуть дальше и подтягивает к себе ноги, стараясь занять оборонительную позицию и скрыться от лишних глаз – холод обжигает, но даже он не может заглушить пульсирующую боль, словно цветок расцветающий на руке; слезы медленно текут по щекам, перепачканным сажей. Она не знает, кто перед ней, но оглядывается в поисках одного из представителей пожарной службы, а когда замечает форму лейтенанта – мгновенно обращает взгляд зеленых глаз на мужчину напротив – его куртка не похожа на форму остальных, но жетон пожарной части на рукаве не оставляет никаких сомнений. Внутри поднимается волна стыда и затапливает, сбивая с ног; Элизабет боязливо поглядывает из под опущенных ресниц на светловолосого незнакомца и мысленно корит себя за глупость – хотел помочь,  а она набросилась – как всегда. Вытирает слезы трясущейся рукой и обнимает себя за плечи: - П-простите. Я не сразу поняла, кто Вы. Просто испугалась, когда осознала, что лежу почти полуголая на лужайке перед … мужчиной. Она пытается выдавить улыбку, но губы не слушаются, а слезы с новой силой обрушаются на красные щеки – кусает губу и пытается свыкнуться с мыслью, что едва ли не распрощалась с жизнью – господи, какая же она глупая.
- Может, у Вас есть какая-нибудь одежда? Здесь очень холодно. Смотрит в глаза незнакомца и удивляется тому, насколько они яркие – словно заглядывает под толщу воды где-то далеко на юге, погружаясь в теплое море и почти различая все оттенки синего в морских волнах. Ловит себя на мысли, что слишком долго не отрывает взгляда, смущается еще сильнее и утыкается в колени, желая немедленно провалиться под землю. Кажется теперь даже боль в руке не может заглушить весь стыд, плещущийся внутри – поскорее бы это все закончилось.